• Mood: бодрое
• Music: интернационал в рок-обработке на китайском

Кантонская коммуна

В 1932 году Партиздат выпустил серию брошюр по Китаю - актуальная геополитика с такой с такими характерными обложками-фотоколлажами, какие в наше время не сложно сделать в фотошопе. Подобные брошюрки, в отличие от книг, весьма недолговечны – но кое-что дожило до наших дней и попало ко мне.
Вот собственно они:



А это уже современный пятитомничек – если коротко: сказ о том, как ВКП(б) и Коминтерн стояли у колыбели современного Китая (в виде и Тайваня и КНР). Пятитомник издавался с 1994 по 2007 гг. мегатиражом в 600-800 экземпляров, и пришлось несколько напрячься, чтобы собрать все тома и все части.



Вот собственно утвержденная ЦК ВКП(б) секретная телеграмма за подписью тов. Сталина – по сути, это разрешение высшей инстанции на мятеж в Кантоне (нынешнем Гуанчжоу).



Политбюро приняло решение 10 декабря в Москве, на следующий день в крупнейшем мегаполисе Китайского Юга началось восстание...



Через трое суток баррикадных боёв восстание было утоплено в крови. Заодно войска китайских генералов разгромили и советское консульство. 14 декабря 1927 г. пятеро граждан СССР были расстреляны: вице-консул А.И.Хассис, секретарь В.А.Уколов, делопроизводитель К.С.Иванов, шифровальщик Ф.И.Попов и переводчик П.П.Макаров (выше фото их трупов из партиздатовской брошюры 1932 г.). Одновременно были расстреляны семеро китайских сотрудников консульства.
До сих пор в Перми, Уфе, Екатеринбурге и некоторых других городах России есть улицы Кантонской коммуны китайцам потом не придётся переименовывать
Сейчас мало кто помнит, но Кантонская коммуна занимала в раннем советском мифе столь же почетное место, что и Парижская – одна на Западе, другая на Востоке.
И Ольга Берггольц в декабре 1927 года писала ещё не о блокадном Ленинграде, а о расстреляном Кантоне:

Словно строфы - недели и дни в Ленинграде,
мне заглавья запомнить хотя б:
«Прибыл крымский мускат...»
На исходе пучки виноградин,
винный запах антоновок сытит октябрь.

Это строфы элегий,
желтеющих в библиотеках,
опадающих с выступов перистых од:
«Льды идут на Кронштадт,
промерзают сибирские реки,
ледоколы готовятся в зимний поход».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но такие горячие строки доверить кому нам?
Только руку протянешь -
обуглится, скорчится - шрам...
Говорю о стихе
однодневной Кантонской коммуны,
на газетах распластанной по вечерам.

Но сначала - Кантон. И народ, и кумач на просторе;
после РОСТА рыдающая на столбах.
А потом, леденя, в почерневшем свинцовом наборе
отливаются петли, и раны, и храп на губах.

А потом - митингуют, и двор заводской поднимает
на плечах, на бровях,
на мурашках ознобленных рук -
рис, и мясо, и кровли повстанцам Китая,
и протесты,
железом запахшие вдруг...